Неточные совпадения
Неловко
без Якова,
Кто ни послужит —
дурак, негодяй!
— Я не могу здесь больше оставаться: мне смерть глядеть на этот беспорядок и запустенье! Вы теперь можете с ним покончить и
без меня. Отберите у этого
дурака поскорее сокровище. Он только бесчестит Божий дар!
Впрочем, говорят, что и
без того была у них ссора за какую-то бабенку, свежую и крепкую, как ядреная репа, по выражению таможенных чиновников; что были даже подкуплены люди, чтобы под вечерок в темном переулке поизбить нашего героя; но что оба чиновника были в
дураках и бабенкой воспользовался какой-то штабс-капитан Шамшарев.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и
без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не
дурак ли я был доселе?
Бывало, он трунил забавно,
Умел морочить
дуракаИ умного дурачить славно,
Иль явно, иль исподтишка,
Хоть и ему иные штуки
Не проходили
без науки,
Хоть иногда и сам впросак
Он попадался, как простак.
Умел он весело поспорить,
Остро и тупо отвечать,
Порой расчетливо смолчать,
Порой расчетливо повздорить,
Друзей поссорить молодых
И на барьер поставить их...
Бальзаминова. А ты, Миша, не обижайся! Пословица-то говорит, что «
дуракам счастье». Ну, вот нам счастье и вышло. За умом не гонись, лишь бы счастье было. С деньгами-то мы и
без ума проживем.
— Что кричишь-то? Я сам закричу на весь мир, что ты
дурак, скотина! — кричал Тарантьев. — Я и Иван Матвеич ухаживали за тобой, берегли, словно крепостные, служили тебе, на цыпочках ходили, в глаза смотрели, а ты обнес его перед начальством: теперь он
без места и
без куска хлеба! Это низко, гнусно! Ты должен теперь отдать ему половину состояния; давай вексель на его имя; ты теперь не пьян, в своем уме, давай, говорю тебе, я
без того не выйду…
— Катерина Николавна! Катерина Николавна! — восклицал я бессмысленно (как
дурак! Как
дурак! О, я все припоминаю, я был
без шляпы!).
— Лиза, я сам знаю, но… Я знаю, что это — жалкое малодушие, но… это — только пустяки и больше ничего! Видишь, я задолжал, как
дурак, и хочу выиграть, только чтоб отдать. Выиграть можно, потому что я играл
без расчета, на ура, как
дурак, а теперь за каждый рубль дрожать буду… Не я буду, если не выиграю! Я не пристрастился; это не главное, это только мимолетное, уверяю тебя! Я слишком силен, чтоб не прекратить, когда хочу. Отдам деньги, и тогда ваш нераздельно, и маме скажи, что не выйду от вас…
Марья Алексевна, конечно, уже не претендовала на отказ Верочки от катанья, когда увидела, что Мишка —
дурак вовсе не такой
дурак, а чуть было даже не поддел ее. Верочка была оставлена в покое и на другое утро
без всякой помехи отправилась в Гостиный двор.
Конечно, не очень-то приняла к сердцу эти слова Марья Алексевна; но утомленные нервы просят отдыха, и у Марьи Алексевны стало рождаться раздумье: не лучше ли вступить в переговоры с дочерью, когда она, мерзавка, уж совсем отбивается от рук? Ведь
без нее ничего нельзя сделать, ведь не женишь же
без ней на ней Мишку
дурака! Да ведь еще и неизвестно, что она ему сказала, — ведь они руки пожали друг другу, — что ж это значит?
Или вы думаете, что после взятия Бастилии, после террора, после войны и голода, после короля-мещанина и мещанской республики я поверю вам, что Ромео не имел прав любить Джульетту за то, что старые
дураки Монтекки и Капулетти длили вековую ссору и что я ни в тридцать, ни в сорок лет не могу выбрать себе подруги
без позволения отца, что изменившую женщину нужно казнить, позорить?
В наш век все это делается просто людьми, а не аллегориями; они собираются в светлых залах, а не во «тьме ночной»,
без растрепанных фурий, а с пудреными лакеями; декорации и ужасы классических поэм и детских пантомим заменены простой мирной игрой — в крапленые карты, колдовство — обыденными коммерческими проделками, в которых честный лавочник клянется, продавая какую-то смородинную ваксу с водкой, что это «порт», и притом «олд-порт***», [старый портвейн, «Три звездочки» (англ.).] зная, что ему никто не верит, но и процесса не сделает, а если сделает, то сам же и будет в
дураках.
И все это говорилось
без малейшей тени негодования,
без малейшей попытки скрыть гнусный смысл слов, как будто речь шла о самом обыденном факте. В слове «шельма» слышалась не укоризна, а скорее что-то ласкательное, вроде «молодца». Напротив, «простофиля» не только не встречал ни в ком сочувствия, но возбуждал нелепое злорадство, которое и формулировалось в своеобразном афоризме: «Так и надо учить
дураков!»
— Помилуй! — сказала она, — да нам
без него еще лучше будет! Нашла об ком жалеть… об
дураке!
Братья нам враги, боюсь их, уедем!» Я уж на нее цыкнула: «Не бросай в печь сору, и
без того угар в доме!» Тут дедушко
дураков этих прислал прощенья просить, наскочила она на Мишку, хлысь его по щеке — вот те и прощенье!
Голова Матюшки сделала отрицательное движение, а его могучее громадное тело отодвинулось от змея-искусителя. Землянка почти зашевелилась. «Ну нет, брат, я на это не согласен», —
без слов ответила голова Матюшки новым, еще более энергичным движением. Петр Васильич тяжело дышал. Он сейчас ненавидел этого
дурака Матюшку всей душой. Так бы и ударил его по пустой башке чем попадя…
Долго стоял Коваль на мосту, провожая глазами уходивший обоз. Ему было обидно, что сват Тит уехал и ни разу не обернулся назад. Вот тебе и сват!.. Но Титу было не до вероломного свата, — старик не мог отвязаться от мысли о
дураке Терешке, который все дело испортил. И откуда он взялся, подумаешь: точно из земли вырос… Идет впереди обоза
без шапки, как ходил перед покойниками. В душе Тита этот пустой случай вызвал первую тень сомнения: уж ладно ли они выехали?
Ведь будь я именно добродетельнее,я бы, может быть,
без нее и не обошелся, как тот
дурак философ (
без сомнения, немец).
— Ну, а что касается до этой девушки, то, право, я ее уважаю, даже люблю, уверяю вас; капризна она немножко, но ведь «нет розы
без шипов», как говорили пятьдесят лет назад, и хорошо говорили: шипы колются, но ведь это-то и заманчиво, и хоть мой Алексей
дурак, но я ему отчасти уже простил — за хороший вкус. Короче, мне эти девицы нравятся, и у меня — он многознаменательно сжал губы — даже виды особенные… Ну, да это после…
О!
без сомнения, все они переметнулись на сторону Тетюева, и каждый
дурак ждет, что именно его сделают главным управляющим.
"В Москве и
без пачпорта примут, или чистый добудут, — говорил он себе, — только на заработке прижмут. Ну, да одна голова не бедна! И как это я,
дурак, не догадался, что она гулящая? один в целом городе не знал… именно несуразный!"
Если назначить следствие, то эти
дураки мужики, пожалуй, еще разболтают про все те жалобы, которые подавали они ему на исправника и которым, однако, не давалось никакого ходу; но, с другой стороны — основаться на словесном обвинении вице-губернатора и
без следствия пожертвовать чиновником, неукоснительно исполнявшим свои прямые и косвенные обязанности!..
О друзья мои! — иногда восклицал он нам во вдохновении, — вы представить не можете, какая грусть и злость охватывает всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватят неумелые и вытащат к таким же
дуракам, как и сами, на улицу, и вы вдруг встречаете ее уже на толкучем, неузнаваемую, в грязи, поставленную нелепо, углом,
без пропорции,
без гармонии, игрушкой у глупых ребят!
— Один господь
без обмана, а мы — в
дураках живем; ежели
дурака не обмануть — какая от него польза?
— Ну, изволь, братец, исполняю твою просьбу: воистину ты
дурак, и я тебе предсказываю, что если ты еще от подобных своих глупых обычаев не отстанешь, то ты
без того не заключишь жизнь, чтобы кого-нибудь не угодить насмерть.
— Вы смутьянить пришли! — закричал он. — Шалит Антоша? Вы врете, ничего он не шалит. Если бы он шалил, я бы
без вас это знал, а с вами я говорить не хочу. Вы по городу ходите,
дураков обманываете, мальчишек стегаете, диплом получить хотите на стегательных дел мастера. А здесь не на такого напали. Милостивый государь, прошу вас удалиться!
—
Дурак ты,
дурак! — вставая с пола, сказал Кожемякин обиженно и уже
без страха. Он зажёг огонь и вздрогнул, увидав у ног своих обломок ножа.
— Стыдно тебе, Андрей Петрович, упрекать меня в необдуманной глупости, в которой я и
без того горько раскаиваюсь. Ну да, я поступил, как
дурак: добрейшая Анна Васильевна дала мне денег на поездку в Италию, а я отправился к хохлам, есть галушки, и…
В груди у меня словно оборвалось что-то. Не смея, с одной стороны, предполагать, чтобы господин вице-губернатор отважился,
без достаточного основания, обзывать
дураком того, кого он еще накануне честил вашим превосходительством, а с другой стороны, зная, что он любил иногда пошутить (терпеть не могу этих шуток, в которых нельзя понять, шутка ли это или испытание!), я принял его слова со свойственною мне осмотрительностью.
Это было последнее слово, которое я слышал от генерала в его доме. Затем, по случаю наступивших сумерек, старик предложил мне пройтись, и мы с ним долго ходили, но я не помню, что у нас за разговор шел в то время. В памяти у меня оставалось одно пугало «безнатурный
дурак», угрожая которым, Перлов говорил не только
без шутки и иронии, а даже с яростию, с непримиримою досадой и с горькою слезой на ресницах.
Так, в одной жалобе, посланной им в Петербург на местного губернатора, он писал
без запятых и точек: «в бытность мою в губернском городе на выборах я однажды встретился с господином начальником губернии и был изруган им подлецом и мошенником», а в другой раз, в просьбе, поданной в уголовную палату, устроил, конечно с умыслом, в разных местах подчистки некоторых слов в таком порядке, что получил возможность в конце прошения написать следующую оговорку: «а что в сем прошении по почищенному написано, что судившие меня, члены, уголовной, палаты, все, до, одного, взяточники, подлецы, и,
дураки, то это все верно и прошу в том не сомневаться…»
—
Дурак, говорю. Жрать не умеешь! Не понимаешь того, что язык — орган вкуса, а ты как лопаешь?
Без всякого для себя удовольствия!
— И я
дурак! — продолжал Кирша. — Есть о чем просить! Не нынче, так послезавтра, а я все-таки с конем, и вы все-таки
без внучат.
Петр. Сначала, известно, два часа ругал
без отдыха; потом говорит: «хоть бы тысячу за тебя,
дурака, дали».
Спички лежали перед ним на столе, и он их видел, но кричал человеку, чтобы тот подал ему спички; при горничной он не стеснялся ходить в одном нижнем белье; лакеям всем
без разбора, даже старикам, говорил ты и, осердившись, величал их болванами и
дураками.
— Да что, матушка, пришло, знать, время, пора убираться отселева, — уныло отвечал Аким. — Сам ноне сказал: убирайся, говорит, прочь отселева! Не надыть, говорит, тебя, старого
дурака: даром, говорит, хлеб ешь!.. Ну, матушка, бог с ним! Свет не
без добрых людей… Пойду: авось-либо в другом месте гнушаться не станут, авось пригожусь, спасибо скажут.
— Да господи, а то как же?
Без году неделя, как оженился, а она уехала… А? У, да бедовая, накажи меня бог! Там такая хорошая да славная, такая хохотунья да певунья, что просто чистый порох! При ней голова ходором ходит, а
без нее вот словно потерял что, как
дурак по степу хожу. С самого обеда хожу, хоть караул кричи.
— Всё равно! Какой ты мне судья, а? — кричал Лунёв, бледный от возбуждения и злости, вдруг охватившей его. — Волос с головы твоей не упадёт
без воли его! Слыхал? Ежели я во грех впал — его на то воля!
Дурак!
Как вы смели трогать-то ее своими грязными лапами! Она, как есть, голубка; а вы мало чем лучше дьяволов. Вот она, шутка-то! И я-то,
дурак, тешить вас взялся! Пора мне знать, что у вас ни одной шутки
без обиды не обходится. Первое ваше удовольствие — бедных да беззащитных обижать. (Приносят воды, он льет ей несколько капель на голову). Уж эта ли девушка не обижена, а тут вы еще. Дома ее заели совсем; вырвалась она кой-как...
Жадов. Вы говорите, что вы дурочка, — я
дурак. Смейтесь надо мною! Да уж многие и смеются.
Без средств,
без состояния, с одними надеждами на будущее, я женюсь на вас. Зачем ты женишься? — говорят мне. Зачем? Затем, что люблю вас, что верю в людей. Что я поступаю необдуманно — с этим я согласен. Когда же мне думать, я так люблю вас, что мне некогда думать.
Опять помычал — и
без цели
В пространство
дурак побежал.
Вериги уныло звенели,
И голые икры блестели,
И посох по снегу черкал.
— Знаю я, что не трус, а только форсят одни
дураки… Можно и
без форсу не хуже дело делать…
Кочкарев. Да ведь ты пропадешь, ведь ты
без меня ничего не сделаешь. Не жени тебя, ведь ты век останешься
дураком.
— Где ж заметить-то? Он сумасшедший, как есть, а другой, секундант его —
дурак, я ж знаю его!.. — горячился тот. — Я вам, Эмануил, сколько денег давал!.. Надобно ж помнить то!.. Вы были б давно ж
без меня в тюрьме!.. — прибавил он.
Только
дурак может жениться на Чебоксаровой
без расчета; на ней должен жениться или шулер, или человек, составляющий карьеру.
— Да в правду? Ну ладно, не гневайся… генерал. То подумай, что я сегодня, чего доброго, спать буду. Уж мой сапожник беспокоиться начал: уж вы, Василий Васильевич, не лунатик ли, того-этого? Ну и
дурак, говорю; какой же лунатик
без луны — солнцевик я, брат, солнцевик, это похуже. Прощай, Саша, до воскресенья не услышишь.
— Ну и сторонка! Живут люди богато, а взять нечего. И тут наставили, и тут нагородили, и тут
без ума намудрили, а взять ни синь пороха не возьмешь, как пригвожденное. Ну и хитрый народ! Михей, вот-то
дурак! Зонтик взял, а теперь мается, в дверь пролезть не может, застрял, как в верше. Смехота!
Я унизился до мелочной интриги: написал письмо матери, и она,
без сомнения, рассказала все, что я хотел, его сестре, и из этого ничего не вышло; в нетерпении я заставил старого
дурака написать безграмотное письмо Лопатину — и из этого ничего не выйдет, я знаю это.
Повторяю: это совсем не тот буржуа, которому удалось неслыханным трудолюбием и пристальным изучением профессии (хотя и не
без участия кровопивства) завоевать себе положение в обществе; это просто праздный, невежественный и притом ленивейший забулдыга, которому, благодаря слепой случайности, удалось уйти от каторги и затем слопать кишащие вокруг него массы «рохлей», «ротозеев» и «
дураков».